Джованни Соллима: Можно быть очень «современным», но оторванным от жизни

Текст: Арина Соболева

Фото: Евгений Евтюхов, Кирилл Кудрявцев, Gian Maria Musarra

На фестивале Vivacello итальянский виолончелист и композитор впервые исполнил в России свой концерт Antidotum Tarantulae XXI. Это «современное противоядие от укуса тарантула» вызвало, наверное, больше всего дискуссий и в прессе, и среди гостей фестиваля. Экспрессивная современная музыка ведет диалог с прошлым, с эпохой Возрождения и барокко. За разъяснениями мы обратились к самому Джованни Соллиме.

— Джованни, вчера на концерте впервые в России прозвучал ваш концерт. Премьера имела большой успех, публика никак не хотела отпускать вас со сцены! Расскажите, пожалуйста, об этом произведении.

— Я впервые исполнил этот концерт в Чикаго с Йо-Йо Ма и Риккардо Мути в качестве дирижера, а написал его три года назад, после того как в течение двух лет ездил в Южную Италию — на Сицилию, знаете, где каблук «итальянского сапога» и с двух сторон море. Там есть музыкальный фестиваль, называется «Таранта», очень интересный. Он берет начало от старинных местных ритуальных танцев, связанных с укусом тарантула… И даже сравнительно недавно — двести-триста лет назад — местные жители говорили: если жена изменила мужу или муж изменил жене — это потому, что человека укусил паук. А чтобы исцелиться, нужно исполнить ритуальный танец. И вот на фестивале они танцуют и поют.Под невероятную музыку, очень сильную. Каждый год на «Таранту» приглашают музыкантов, которые дают концерты, делают аранжировки и тому подобное. Можно посмотреть на Youtube, как это выглядит: один концерт длится четыре-пять часов, собираются тысяч двести зрителей, все танцуют. Это просто невероятно.

Так вот, после того как я во второй раз поучаствовал в фестивале, у меня во всем теле ходили ходуном мелодии тарантелл, это продолжалось несколько месяцев. Можно сказать, что я написал эту вещь, чтобы избавиться от «Таранты», дать ей выход. Конечно, в этом концерте заложен не только концепт тарантизма — мне хотелось выразить свое понимание старой Италии, эпохи Возрождения и барокко.

— Для Vivacello вы подготовили специальную редакцию произведения?

— Специальную редакцию? Нет-нет, это та же самая вещь. Просто каждое исполнение отличается от других. Я понял ваш вопрос, но редакций я никогда не делаю. Другое дело, я могу обработать музыку для оркестра или рок-группы. Или, к примеру, музыку, написанную для современной группы, адаптировать для барочного квартета. Здесь партитура та же, просто было несколько вариантов, с которыми можно использовать бендир — это североафриканские ударные или индийские табла, например. Мне нравятся такие идеи — когда можно что-то менять, экспериментировать… хотя иногда это звучит странно.

— Дело вот как обстоит: если вы с партнером по сцене не друзья, вы должны ими стать. Но на самом деле с Борей мы дружим давно и общаемся через Facebook или WhatsApp. Даже о пустяках — и это, по-моему, здорово, что мы, виолончелисты, так вот тусуемся. Я заметил, что среди скрипачей или пианистов такое бывает реже. Виолончелисты активно участвуют в жизни друг друга, мы можем иногда выпить, что-то отпраздновать. Возможно, дело именно в инструменте, виолончель делает человека более общительным.

— Инструмент действительно оказывает на вас влияние?

— Да, конечно, инструмент влияет, и тому есть много причин. Когда играешь, виолончель взаимодействует практически со всем твоим телом. Какая-то часть звука, мелодии идет в пространство, а другая часть — прямо в тебя, и ты ее ощущаешь физически. Тут трудно что-то утверждать определенно, это очень личное. Я думаю, что уже родился со звуком виолончели внутри. Я всегда чувствую это звучание. Моя мать рассказывала, что я слушал музыку еще до рождения, потому что она уже исполнялась в доме. Когда мать была беременна, мой отец имел обыкновение играть дуэтом с виолончелистом. И,  наверное, поэтому звук виолончели для меня — очень знакомый, домашний.

— В итальянской культуре очень много важного и прекрасного связано с барокко, со стариной. Понятно, что существует потребность создавать что-то принципиально новое. Но старые архитекторы, консерватория, художественные музеи — это невероятно. Вот почему со всего мира едут в Италию на это посмотреть. И тут можно напустить таинственности, войти в роль и объяснять людям, что и как в жизни. Но можно поступить иначе и играть в открытую, и тогда рождаются совершенно новые вещи. И это круто! Я играю в рок-группе, мы даем концерты в рваных джинсах, но в стиле барокко, получается ба-рок. У нас есть гитарист, который на самом деле высшего уровня исполнитель. Он играет на гитаре Stratocaster фирмы Fender — и делает это совершенно отлично.

— Ваше имя часто можно встретить рядом со словами «современность», «ультрасовременная музыка». Как вы относитесь к этим понятиям?

— С моей точки зрения, когда музыкант начинает про себя думать: «я современный» — это уже проблема и пора бежать со сцены. «Современность», «модерн», «авангард» — эти слова ничего не значат. Мне не нравится слово «современный». Но знаете, что мне нравится? Мне нравится, когда я иду по улице и со мной движется моя тень. Простая вещь.

И еще мне нравится быть с людьми, понимать язык людей — вот это для меня означает «присутствовать». Да, я пользуюсь разной техникой, мне нравятся соцсети, всякие модные прибамбасы — это часть жизни и поэтому часть музыки. Иначе можно быть очень «современным», но оторванным от жизни. У меня есть потребность ощущать связь с жизнью и непосредственно в ней участвовать.

— В начале нынешнего вашего визита в Россию вы давали интервью и упомянули, что музыка быстро устаревает. Не могли бы вы пояснить, что имели в виду?

— Да, музыка становится старой, и в этом нет ничего плохого. Существует музыка, которая всем нравится, но она создана для одноразового использования. И это тоже хорошо, у нее есть свое место в мире… У меня немало друзей среди диджеев, они так и говорят: мы делаем музыку и отлично на ней зарабатываем. Они даже на компьютер ее не сохраняют, сразу удаляют, потому что нужна новая. Вообще нужно уметь видеть разницу… нет, не буду говорить, что какая-то музыка становится классикой после энного количества лет. При слове «классика» мы вспоминаем, к примеру, Шопена, но ведь на самом деле время идет и многие вещи, созданные в прошлом веке — уже классика. То, что было сделано в 1950−х, 60−х, 70−х… Наверное, классика — это просто то, что стало для людей почти священным. И все.

— Джованни, в фестивале Vivacello вы участвуете уже в третий раз. Какие особенности, специфику фестиваля вы можете отметить?

— Это всегда какие-то новые вещи, а еще — четкая идея и организация. Есть традиционная формула — большой, многодневный фестиваль и серия мастер-классов. Но организаторы Vivacello создали нечто более компактное, и при этом репертуар хорош, с некоторыми специальными проектами и новой музыкой. Мне очень все понравилось. И атмосфера отличная, очень теплая. На своем выступлении я хорошо чувствовал аудиторию. Люди фантастические, ощущаешь их любовь и энергию. Мне кажется, этот фестиваль был сильнее предыдущих, в которых я принимал участие.

8 декабря 2016

В лучших традициях

Открылась выставка «Грузинский авангард: 1900–1930-е. Пиросмани, Гудиашвили и другие художники. Из музеев и частных собраний». Вся деловая и культурная элита Москвы собралась в этот вечер в здании Отдела личных коллекций Пушкинского музея, три этажа которого были заполнены знаменитыми гостями.

5 декабря 2016

Парижские арт-трофеи московского мецената

Ведущие музеи России — московские ГМИИ имени А.С.Пушкина и Третьяковская галерея, и петербургский Эрмитаж — объединили силы, чтобы совместно представить в Фонде Луи Вюиттона в Париже уникальную выставку, посвященную фигуре великого российского мецената начала ХХ века — Сергея Щукина. В названии проекта — «Иконы современного искусства» отразился феноменальный дар, позволивший потомку купцов-старообрядцев собрать коллекцию шедевров, ставших сегодня культовыми

29 ноября 2016

Мед из склянки и укус тарантула

VIII фестиваль VIVACELLO, как обычно, проходивший на разных концертных площадках Москвы под руководством Бориса Андрианова и культурно-благотворительного фонда «U-Art: Ты и искусство», выявил некоторые важные проблемы интерпретации и восприятия музыки, написанной для очень неспешного инструмента. (Мандельштам сравнивал густоту виолончельного тембра с медом, текущим из наклоненной склянки)

23 октября 2016

В «Коллекцию!»

Меценаты Ивета и Тамаз Манашеровы приняли участие в проекте Центра Помпиду. Открытие в музее выставки «Kollektsia! Современное искусство в СССР и России 1950-2000 годов. Уникальный дар музею» стало сенсацией, имевшей огромный резонанс как в российских, так и в зарубежных СМИ.

4 октября 2016

Искусство с адресом

Экспозиция «Квартира № 5. К истории петроградского авангарда. 1915-1925» открылась в Мраморном дворце в Санкт-Петербурге при поддержке группы компаний UNIDENT и культурно-благотворительного фонда U-Art Иветы и Тамаза Манашеровых.